— Скажите же, лорд Варис, кому вы действительно служите?
Варис отвечал тонкой улыбкой:
— Конечно же, стране, мой добрый лорд, как вы могли в этом усомниться?
Ничего в Англии не происходит без ведома лорда Вариса: лорд Варис знает о разбоях Братства Королевского Леса, что беспокоят Вестерос, и о теракте, готовящемся в Лондоне. Лорд Варис знает каждый экстремистский сайт, появляющийся с серверов на Каймановых Островах, и об информации, что поднимает на поверхность "Утонувший Бог". Лорд Варис в курсе любого шепота, слова и электронного письма, отправленного в Вестеросе; он, со скромной сдержанной улыбкой, принимает от королевы Елизаветы орден Святого Михаила и Святого Георгия; он кланяется королю Эйрису и помогает поддерживать легенду разрушающегося собора Драконий Камень.
Корни и история лорда Вариса теряется где-то в Вольных Городах, а он никогда не позволяет себе даже вскользь упомянуть о временах своей молодости. Говорят, Варис был сыном мирского дипломата, завербованного в Ми-6; а может - просто рано осиротевшей бродяжкой, выгодно оказавшейся в нужном месте и в нужное время. Он не был даже рожден в Вестеросе, который сейчас защищает всеми доступными ему ресурсами, не раздумывая отдавая приказы калечить, красть или убивать, если это необходимо, и никогда не принадлежал к миру Железного Трона. Человек, пришедший из ниоткуда, стал служить и защищать мир, основанный на легендах, мир драконов, львов и волков, вышитых на семейных гербах.
Таргариены подняли Вариса на почти недоступную высоту: Эйрис Таргариен прислушивался к его советам и высоко ценил острый, спокойный и рациональный ум своего советника, указывающего на тех врагов, которых упустил драконий огонь. Именно Безумный Король захотел иметь своего человека и в другом, не подчиняющемся себе мире: так лорд Варис стал служить двум коронам, плести по всему Вестеросу крепкие паучьи сети, завлекать в них бездомных, сирот, пьяниц, шлюх, потому что больше всего он ценил информацию, и не важно, каким образом она была добыта. После ужасного краха Таргариенов Варис почти ничего не потерял - слишком велика была вероятность, что после его казни все секреты и похороненные мертвецы, что были у каждого клана, увидят свет.
Стихия Вариса - это шепот, шорох, шипение. Жизнь свою Варис - с лукавым, негромким смехом, - посвящает любимому Вестеросу. У лорда Вариса глаза и уши повсюду: в Вестеросе ли, в Лондоне, в Эдинбурге или Браавосе. Если вы угрожаете спокойствию и процветанию великого города, можете быть уверены - он уже знает ваше имя.

- Лорд Варис - важный и почти бесценный персонаж, интриган и "модератор" мира. На его руках столько крови, что не снилось даже королю Эйрису, настолько бескомпромиссен он в оплате спокойствия Вестероса. Человек, который, кажется, не ест, не спит, умудряется держать под контролем неповоротливую громадину Ми-6 (штаб-квартира была перенесена из Лондона в Вестерос в 2010, а в 2012 Ми-6 с поддержкой полиции обеспечивали безопасность Олимпийских Игр в Вестеросе) и все интриги мира Железного Трона. Варису известно, кто убил Роберта, и что делает секта Азор Ахай, и кто такой "Утонувший Бог".
- Асексуален, за что и получил неприятное прозвище "Евнух".
- Варис - сторонник Таргариенов, делающий все для того, чтобы вернуть власть обратно в когтистые лапы драконов. Я большой поклонник теории, что лорд Варис - Блэкфайр.
- Полагаю, что не самая активная роль в плане того, что слишком большой градус интриг и разговоров, так что особо оценю, если вы сможете сами себя развлекать. Я обещаю от себя поддержку в ведении любого нпс-а, который вам понадобится.

• Пестряк родился в Волантисе - одном из Вольных Городов, - в семье врачей, приехавших в Эссос вместе с гуманитарной миссией. С детства привык к страшным увечьям, болезням, обожженным язвам на коже, чужим страданиям, которые, будучи ребенком, как мог пытался облегчить забавными историями или шутками. Его родители всегда поощряли благородные порывы своего сына в ущерб всему отдавать все силы больным и умирающим. Они вернулись в Вестерос, когда Пестряку исполнилось тринадцать и его мать умерла в вспышке серой хвори.
• Обладал огромным количеством общих знаний, бегло разговаривал на языках Вольных Городов, безупречно учился и после окончания школы Старая Кузница легко поступил в медицинскую школу Артис Аррена со специализацией на диагностике и пропедевтике инфекционных болезней (особый упор всегда делая на серую хворь, как одну из самых опасных болезней этого века). Участвовал в экспериментальных разработках, которые закончились вполне успешным способом сдерживать болезнь, мечтал о том, чтобы найти способ избавлять пациентов от последствий в виде омертвевшей кожи.
• По собственной инициативе получил вторую специальность и начал работать с детьми в социальных клиниках Вестероса, а также в отделениях больниц в Дорне, куда мог обратиться любой без страховки и документов; курировал болезнь Ширен Баратеон, уделяя этой пациентке особое внимание, каждый раз готовил для нее шутку, историю или даже небольшую сценку; разучивал с ней фокусы и даже на некоторое время задумывался о том, чтобы забрать девочку к себе, поскольку в родном доме она не получала должного внимания. Баратеонами был посвящен в тайну Железного Трона, знал полную расстановку сил и тех, в чьих руках была сосредоточена настоящая власть в Вестеросе.
• Пропал без вести в 2018 году в районе Пайка. Баратеоны объявили награду за любую информацию о местонахождении доктора, однако почти два года не было никаких вестей, пока в ходе полицейского рейда в самом начале 2020 года Пестряка не обнаружили в самодельной клинике, где в жутких условиях проводились операции над "живым" товаром, поставляя самодельных уродцев туда, где они были востребованы. Рассудок доктора существенно повредился из-за огромного стресса, он не мог вспомнить своего имени, потерял практически все врачебные навыки - кроме умения резать и сшивать, резать и сшивать, резать - и снова сшивать, - а также банальное умение общаться. Когда-то полный сил мужчина высох до состояния ломкого тростника, после краткого курса реабилитации вернулся к Баратеонам и Ширен (которые, под давлением Мелисандры, решили выделить Пестряку небольшую комнату), и теперь каждые выходные красит лицо жутким театральным гримом и идет выступать на открытые сцены Дорна с несмешными шутками, историями об утопленниках и мутными предсказаниями.
• Истерично боится огня и того, что красная жрица сожжет и его, но пока Мелисандра только внимательно прислушивается к вздору, который несет Пестряк, и говорит, что он вызывает в ней любопытство - она видит его в огне, "вокруг него черепа, и его губы красны от крови".

• старшая внебрачная дочь Роберта Баратеона, совсем не помнящая своих родителей («отцом ее был горный козел, а матерью сова»); Мия росла и воспитывалась в приюте, а единственная попытка ее удочерения представителями вассального клана Ланнистеров закончилась разбитыми окнами в их загородном доме - ее вернули обратно через две недели, решив, что из безнадежной пацанки не вырастить даже слабый намек на леди.
• Мия отказывается признавать Роберта Баратеона своим отцом (хотя все представители кланов Аррен знают об этом), никогда с ним не встречалась и встречи до самой его гибели не искала. У Стоун существует только очень смутный отцовский образ, а также слова Джона Аррена о том, что ей "еще не время знать".
• Является посланником клана Арренов, служит проводником по Долине и обычно передает слова и решения Джона Аррена другим семьям.
• Участвовала в экспедиции на Эверест в 2019 году, каждый год старается выбраться как можно дальше от Вестероса в дикие и лишенные человеческого присутствия места - город не любит, шумных и больших скоплений народа избегает, метро и тесных пространств боится.

После того, как из подслушанного случайно разговора Том узнает, что Бог — везде, его очень начинает интересовать вопрос местонахождения Бога: он в стиральной машине, или под родительской постелью, ждет в школьном туалете для мальчиков? Его родители — атеисты, никто не ходит в церковь по воскресеньям, отец преподает математику, мать шьет вещи на заказ и даже в состоянии покоя ее ладони дергаются, словно судорожно пытаются найти еще какой-нибудь шов, который нужно зашить. Том растет любопытным, постоянно что-то теряющим, пробующим, совершенно не умеющим останавливаться: из мальчика, ищущего Бога в школьной библиотеке, вырастает тот, кто ищет его на самом дне стакана с крепким тоником и водкой, в красных следах перетянутого ремнями чужого тела, в опасном наркотике.
Музыка Тома-Семерки ядовитая и оглушающая, льется из огромных пульсирующих динамиках на самых темных, самых опасных вестеросовских вечеринках на дне портовых доков, в заброшенных вычищенных заводах Штормового Предела, внутри Пекла. Музыка Тома — красная и заливающаяся в уши, лопающая барабанные перепонки, гулкая, ритмичная, выкачивающая из сплетающихся в клубок тел все силы; она потом долго живет у них в костях, становится там саркомой, выбирается наружу неизлечимой болезнью.
Том ищет ответы — вера Азор Ахая отвечает на все то, что беспокоило его: в пять в бессонной ночи, в ожидании бога, или в двадцать семь, на недоступном возвышении над живым человеческим морем.

Равелле тридцать три года, а ее старшему ребенку в марте двух тысячи двадцатого исполняется девятнадцать. Когда она накрывает ладонями чужие дрожащие, сжимающие клочья салфеток, рецепты на антидепрессанты и бритвенные лезвия руки и говорит: "Я знаю", все эти женщины, разных возрастов, с разными лицами, волосами, морщинами, телами, историями, пришедшие искать защиту в Tyrell's Maiden Day видят в ней свою. Равелла проводит с ними больше всего времени, договариваясь о новом жилье, мелочах вроде одежды и косметики, осмотрах врачей и сеансов с психологом, хотя они все предпочитают говорить со Смоллвуд на маленькой кухне в кризисном центре, за бумажным стаканчиком растворимого кофе. Они рассказывают ей о том, как никто не приходил на крики и соседи не вызывали полицию, и как отчим, пока делал это, называл маленькой сладкой девочкой, и как случайный прохожий отвернулся и ускорил шаг и даже не пытался помочь. Конечно, всеми лаврами после коронует сама себя Маргери Тирелл, а таким, как Равелла, не достается ничего. Она спасает не всех, но некоторых, отводит их за руку к огню Владыки Света. У нее нежный спокойный голос, которым хорошо баюкать детей, глаза осторожно забираются в душу и от ее одного взгляда становится теплее. Равелла живет со своим насильником и называет его мужем, а ее дети хлопают дверьми перед ее лицом и относятся к ней, как к прислуге или пустому месту, с наивной непосредственностью повторяя за Теомаром. Если у женщин Вестероса есть Tyrell's Maiden Day, то Равеллу много лет назад спас и отогрел милостивый Красный Бог, и ему теперь она служит исступленно.

Григор "Гора" Клиган — чудовище. Цепной пес Серсеи Ланнистер. Выполняет грязную работу, убивает, калечит, насилует. Григором Клиганом в Вестеросе принято пугать непослушных детей. Бешеный пес. А вы знаете, что делают с бешеными псами? Их усыпляют. Обычно. Но не Григора Клигана. Впрочем, единственное, что бережет его от смертельной инъекции — это Серсея. Вдовствующей королеве удалось убедить всех, что Григор Клиган сделает что угодно по щелчку её изящных пальчиков, но без приказа даже не залает.

Никто не знает, почему Клиган почти фанатично предан Серсее, следует за ней тенью и исполняет любой её приказ без вопросов и возражений, но это так.

Иногда, когда Серсея не планирует покидать свое хорошо укрепленное жилище, она отправляет Григора присматривать за дочерью, защищать её от любой опасности, бдить. Григор не возражает, хотя находит это дело довольно скучным.

Григор смотрит на Мирцеллу и думает, что принцесса вся в мать.

Малая далеко пойдет.

Григор смотрит на Мирцеллу и думает, что видит её насквозь. Видит за тем образом миленькой дурочки в воздушных розовых платьицах, который за милую душу хавают все окружающие. Видит за "губками бантиком" хищный звериный оскал молодой львицы. Серсея считает, что девчонка еще несмышленный львенок, но Григор видит в ней молодую и, быть может, временами глупую, импульсивную львицу, у которой, впрочем, уже вполне себе выросли не только сиськи, но и острые клыки с когтями.

Гора видит в юной принцессе только плохое, потому что муха всегда видит вокруг себя одно дерьмо. Григор не привык к хорошему, в Григоре нет ни грамма хорошего и ему трудно смириться с тем, что в других может что-то хорошее быть. Григор видит только плохое и думает, что знает человеческую натуру лучше всяких там мозгоправов.

Ни черта Григор не знает.

Мирцелла смотрит на Григора Клигана и думает, что он, как и все остальные, слеп. Ничего не знает о ней, не видит дальше своего носа, но пусть так. Мирцелла ничего никому не доказывает. Пусть Григор Клиган видит, что хочет, лишь бы ему хорошо спалось.

Мирцелла смотрит на Григора Клигана и не боится.

Но, может быть, он в чем-то и прав. Мирцелла и правда не ангел, и не милая дурочка.

Но она и не чудовище, в отличии от него.

ОТ ОБЕРИНА МАРТЕЛЛА:
Нас объединяет не только ненависть и мое желание мести. Когда-то, словно в другой жизни, мы были друзьями, которых вел инстинкт и желание добиться большего, чем дано судьбой. Я рвался из оков, данных мне с рождения, а ты вопреки всему стремился вверх. Твоя прямота и моя гибкость идеально дополняли друг друга, пока не случилось восстание. И черт бы с этой войной — каждый выбирает для себя, но ты покусился на самое светлое в моей жизни. Элия Мартелл Таргариен. Возможно, если бы ты просто убил её, я бы не испытывал той ненависти, что переполняет меня. Возможно, если бы ты просто выпустил в неё пулю, я бы нашел в себе силы не ненавидеть: нас в армии слишком хорошо учили выполнять приказы. Но ты обесчестил её, изнасиловал и позволил это заснять, и сбежал, когда стало понятно, что я иду.

Уже двадцать лет я стремлюсь к мести и все эти двадцать лет лишь ее хрупкая кисть на моем плече останавливала меня от опрометчивого шага. Но 01.10.2020 мое солнце погасло. Ее больше нет. И я иду мстить вопреки всем доводам разума.

Когда-то мы делили хлеб и я называл тебя другом. Когда-то доверие к тебе было почти безгранично. Сегодня же твое имя — яд для меня, а твоя смерть — противоядие.

• Ближайший сторонник самопровозглашенного короля Станниса Баратеона, один из самых безусловно верных ему людей, с огромной осторожностью и нежностью относящийся к его семье и, в особенности, маленькой Ширен Баратеон (считая своим долгом особо заботиться о ее полном благополучии).
• В прошлом был контрабандистом на службе у Стеффона Баратеона, помогал перевозить оружие и живой товар по отработанным схемам, часто бывал в опасных ситуациях и перестрелках; знает несколько языков, в том числе и асшайский. Был судим за пособничество в продаже оружия, провел несколько лет в тюрьме, но был отпущен условно досрочно после ходатайства всех адвокатов Баратеонов. Давос - исполнитель, спокойный, лояльный и никогда не задающий вопросов, - часто говорит: "Кто больше всего заслуживает ненависти: тот, кто спустил курок ружья, тот, кто придумал ружье - или само ружье?". Давос считает себя ружьем, поэтому темные призраки убитых (косвенно благодаря ему людей) никогда не приходят во снах.
• Очень рано женился на женщине по имени Мария, которая оказалась бесплодна. Все семеро сыновей Давоса либо взяты из приюта, либо выкуплены в последний момент из партии рабов, либо тайно вывезены из Эссоса.
• Служба Давоса у Станниса Баратеона началась с момента, когда он, зная тайные пути в Драконьем Камне, спас его из заточения - Таргариены заманили отряд младшего Баратеона и замуровали его вместе с людьми в подземельях, построенных еще королем Мейгором. Считает Станниса самым достойным королем, и ради его восхождения на престол готов сделать все, что потребуется: украсть, убить или подружиться с красным огнем Мелисандры.

Тебе четыре, мне тринадцать, когда ты обрекаешь меня на себя. А может наоборот. Разве это важно? Тебе четыре и ты с разбега врезаешься в меня, обнимаешь за ноги, вцепившись худенькими ручками в цветастую юбку, и смотришь по-детски восторженными глазами. Наших родителей переполняют умиление, просят меня, что бы я присмотрела за тобой во время праздника, раз уж ты так этого хочешь, хотя у меня совсем другие планы. Хочу ноги в кровь стереть перетанцевав до рассвета со всеми кузенами, флиртовать и кокетничать, осваивая это женской мастерство, но не могу отказать. Незаконнорождённые дети не отказывают главам, если не хотят, конечно, быть наказанными. Я не хочу и в тот вечер танцую лишь с тобой. Сперва наклоняюсь низко, что бы быть с тобой одного роста, пока поясница ныть не начинает, а потом попросту на руки подхватываю, позволяю за шею обнять, чмокнуть в щёку. Твои глаза лучились неподдельным счастьем, Эндрю…

Тебе одиннадцать, мне двадцать и каждую пятницу я пропускаю теорию государства и права, что бы угостить тебя мороженным после школы. Покупаю твоё любимое банановое и пытаюсь развеселить, пока ты жуя и раскачиваясь на стуле ненавидишь весь мир. Просто потому, что возраст такой. Ненавидишь отца, ведь он против, что бы ты связал своё будущее с военной карьерой, Дальты не калечат. Ненавидишь старшего брата Дэзиеля, ведь он точно знает, чего хочет от жизни и все вокруг поддерживают его стремления. Ненавидишь кроткую мать и обод помолвочного кольца на моём пальце тоже ненавидишь. Кажется, улыбку твою может вызвать лишь сплетённая мальчишечьими руками фенечка, обнимающая запястья, хотя я и ношу многочисленные золотые браслеты, скрывая её. Это наш с тобой маленький секрет.

Тебе семнадцать, мне двадцать шесть и тебе настолько плохо, что не находишь сил даже для ругательств. Алкоголь? Наркотики? Всё вместе? Ты смотришь на меня затуманенными глазами и не протестуешь, даже когда я рявкаю и гоню прочь девку, совсем недавно гревшую твою постель. Не спрашиваешь, как я нашла тебя в этом богами забытом хостеле. Дорнийские трущобы – мой дом, а ты всё ещё мой, Эндрю. Я без смущения сажусь на влажные от пота и семени простыни, а ты ластишься ко мне, словно котёнок, шепчешь пересохшими губами, что от меня солнцем, молоком и детской присыпкой пахнет, ведь я ни так давно родила вторую дочь. Домом. Ты же отчаянием переполнен, не знаешь, как жить в мире, где нет родителей, как быть нужным брату, как быть хоть-каким-то Дальтом, не обязательно самым лучшим. Я верую в тебя всегда. Даже в узкой душевой кабинке, где тесно вдвоём. Особенно, когда ты жадно пытаешься поцеловать меня, путаясь дрожащими пальцами в длинных волосах.

Тебе двадцать два, мне тридцать один и я горжусь тобой, ведь ты уже два года в завязке, хотя и несколько раз срывался до этого. Вновь улыбаешься лучисто, в крепких объятьях Дэзиеля поддержку находишь и прижимаешь к себе миниатюрную девицу с волосами цвета жжёного сахара. Она носит под сердцах твоих близнецов и всё действительно правильным кажется. Всё действительно хорошо. Мы не нужны друг другу.

Тебе двадцать три, мне тридцать два и ты хриплым голосом требуешь молчания. Делаешь очередную затяжку очередной сигаретой, не желаешь слушать слов утешений и уж тем более наставлений. Добавляешь лишь, как рад, что я осталась в живых, смогла разродиться крепкой девочкой, названной Лорезой. Ты действительно рад, хотя она и не твоя дочь. Хотя твоя надежда с волосами цвета жжёного сахара умерла на родильном ложе, как и маленькая дочурка, не сделавшая не единого вздоха. У тебя осталось лишь горечь и болезненный сын с которым, честного говоря, не знаешь, что делать. Кажется, даже моё общество лишь угнетает тебя. Женщины, которая тебе ни родительница, ни жена, ни мать твоего ребёнка, ни любовница. Быть может возлюбленная? Не понять, прожитые годы всё слишком усложнили. Эндрю, ты дёргаешься, как раненный зверь, когда я тебя касаюсь и рычишь, что не брат мне младший, не должно мне с тобой сюсюкаться. Не брат. Точно не брат. Младшего братца я сумела бы заставить побриться и его щетина не колола бы нежную кожу.

Тебе двадцать четыре, мне тридцать три и ты просишь меня помолиться за тебя. Хотя знаешь, не верю я в вашего распятого божка. Христианские заветы для меня – клетка, рождество очередной повод собрать всех близких за одним столом, а молитв вовсе не знаю. И тебе меня не научить, чем шептать пустые слова лучше заставлю тебя выстанывать моё имя. Но ты говоришь, что уезжаешь воевать на чужой войне, словно отняв чужие жизни сможешь понять, что делать со своей. Если выживешь. А я за это помолюсь не умеючи, но искренне.

Тебе двадцать девять, мне тридцать восемь и мы наконец-то дома. Твой контракт закончился, а я же перестала разрываться между двумя странами, осев в Вестеросе. Ты смеёшься легко и счастливо, словно не было в твоей жизни войны, крови чужой на руках и вкуса пепла на губах. Словно всегда был верным сторонником брата, его правой рукой, тем, кто точно знает, чего хочет от жизни. И тянешь меня в свои объятья с какой-то особой ревнивой настойчивостью, как будто не привык делить меня со всем миром. Хохоча говоришь, что наши шестилетние дети сдружились очень, быть может когда-нибудь породнимся, и с тем же задорным хохотом заявляешь, что не прочь жениться на принцессе Арианне. Ты в задуманном перевороте её сторонник верный, вот только в бескровную передачу власти не веришь, пистолет всегда под рукой держишь, а я… смотрю в глаза твои и лишь одно пытаюсь понять:

Кем. Ты. Вернулся. Домой. Мой. Эндрю?

***
Для игрока:
- Пожалуйста, пускай Эндрю будет би. У нас, дорнийцев, принято друг друга жамкать за жопки и в случае суровой гетеросексуальности будет сложно, хотя… в таком случае установлю памятник
- Гаррет душка, а Дорну нужны шикарные мужчины, поэтому внешность меня очень не хотелось бы. Хотя всё можно обсудить и договориться.
- Я не кусаюсь и всегда с радостью пойду на встречу. С удовольствием расскажу обо всём подробней, помогу влиться на форум и вплести ваши желания в историю.
- С форума не сбегу, меня тут крепко держат спасите, поэтому можете не опасаться, что брошу вас сразу после появления. Но и вы приходите к нам навсегда с сильным желанием играть. Вестерос того стоит :3