Конечно же, всё это было ради России-матушки. Ради того светлого будущего, которое находилось практически в руках тех, кто сейчас собрался в доме Муравьёвых-Апостолов. Их, и других участников Союза. Даже если взгляды, даже если методы их разнились, Бестужев-Рюмин мог поспорить, что, в конце концов, это привело бы всех к единому образу их страны. И никакие переубеждения на него не действовали. Он был упрям, он твёрдо верил в правильность и вероятность того, о чём мечтал и во благо чего мог вкладывать все свои силы, что не уходили на военную службу.
В комнате то и дело нарастало напряжение на тех или иных словах о целях, а также о жертвах, которые должны были пасть на пути к освобождению России от того гнёта, что сковал её. Михаил предпочитал об этом не думать. Он всё ещё настаивал на том, что реально было добиться целей и без лишних убийств. Юноша не умел, увы, читать мысли, но считал, что некоторые настроения солдат читались на лице, в словах, а в свою очередь он сам умел их распознавать. Потому-то и был уверен в счастливом окончании того, что бы они с Союзом ни надумали, потому как видел — однополчане послушают. Они пойдут за теми, кто приведёт их и народ к свободе.
Самый сложный вопрос — когда и при каких обстоятельствах? Начать слишком рано, не набрав достаточно людей, не найдя подходящий момент, и задумка вместе с действием обернутся провалом.
Начать излишне поздно, и тогда дело ждёт тот же исход событий. Будут утверждены новые реформы — лучше или хуже, это может показать только время, — но главное, что людям не нужны будут новые потрясения. Они не пойдут ни за Союзом, ни за кем-то другим.
Михаил на некоторые доли секунды ощутил, что задуманное и впрямь не отличалось простотой, но уже в следующие мгновения он вновь преисполнялся уверенности.
— Отрадно, что вы со мной согласны, господин Пестель, — Бестужев улыбнулся и добавил вслед, продолжая. — Но по поводу Императорского величества ответить вам затрудняюсь. Полагаю, тут или ждать подходящего момента, или находить рычаги, которые подействуют на гвардию. Да и к тому же, мы не обязательно должны быть нацелены на кардинальные меры. Как вы думаете? — мнение Павла действительно интересовало Михаила. Со стороны могло показаться, что Пестель был готов едва ли не на всё. Что же скрывалось в его голове, особенно после того, как он побывал в Польше? Пусть их мнения и могли не сойтись, Бестужев любил слушать чужие озвученные мысли, любил, может, порой и поспорить. Он с лёгкостью загорался, и, если бы на этом огне можно было построить новую страну, она давно бы уже сияла перед ними во всей красе.
И это было только самое начало.
Впрочем, огня конкретно в комнате хватало. Под мирный треск камина Михаилу удалось согреться, а ещё через некоторое время, он знал, все вмести они выпьют шампанского, и от этого станет ещё прекраснее.
Внимательно слушая и своего старшего товарища Сергея, Бестужев боялся отвлекаться на самую мимолётную мысль. Знакомство с Муравьёвым-Апостолом и привело его в круг участников Союза. Во всём, что касалось идей их общества, Михаил в первую очередь прислушивался именно к нему. Конечно, он сам имел и свои представления, сам ратовал за них, но невольно записывал в своё сознание то, что говорил Сергей, а потом это отражалось и в его личных словах. В конце концов, Муравьёв являлся авторитетом для эстандарт-юнкера, едва начавшего свой военный путь и путь к лучшей версии той страны, в которой они жили.
— Скорее, пока только о гвардейцах. Как я это узнал? — задал Бестужев риторический вопрос, слегка приподняв брови. — Я вижу это, я чувствую, Серж! Можешь думать, что во мне открылась новая сила, но я улавливаю их настроения и готов поспорить, что остальные солидарны или, по крайней мере, будут солидарны с нами, когда всё узнают. Они всего лишь пока сами этого не поняли, — на последних словах на губах Михаила установилась радостная улыбка. Дурачился он или нет, но в действительности не сомневался в преданности солдат, когда придёт время. А пока — наконец-таки наступало время шампанского.
— Je ne peux vivre sans champagne, en cas de victoire, je le mérite; en cas de défaite, j’en ai besoin. Думаю, вы знаете, кому принадлежат эти, не побоюсь этого слова, великие слова, — он бросил выразительный взгляд в сторону Сергея, вспоминая о его детстве, и в это же время поднялся с дивана, подходя за напитком. — Но нет, дальше я об этом речь вести не буду, — всё-таки не о Наполеоне они собрались здесь говорить.
Глоток вкуснейшего шампанского, и можно продолжать, но уже о прежнем.
— Гвардии будет просто поверить нам, когда они убедятся, что мы не желаем им плохого, а стремимся только к лучшему. Разве то, что делает Союз, это не правильно? Мы начинаем с малого, но уверенными шагами дойдём и до большего, — Михаил сделал паузу, чтобы выпить ещё шампанского. Безусловно, если борьба за, предположим, свободу в печати и не полностью касалась гвардии, то уж действия Союза, направленные на то, чтобы бороться с телесными наказаниями в армии, уже прибавляла доверия тем, кто был, так или иначе, связан с действием тайного общества. — Только бы не перестараться с агитацией, чтобы нас не раскрыли раньше нужного. За Союз, господа, — с улыбкой подняв бокал, Михаил осушил его полностью.
То, что когда-то их деятельность будет известна, ожидать стоило. Вопрос же прежний — когда? Как и в случае с вопросом о том, в какой момент начнутся активные действия. Те самые, масштабные, после которых жизнь уже не будет прежней. Михаил ждал их с особым нетерпением.
Отредактировано Mikhail Bestuzhev R. (2020-02-16 22:23:26)