Воздух в Петербурге отличается от Парижского. Здесь все иначе, совершенно другая весна. Прошло некоторое время после возвращения из Европы и теперь это особенно заметно. Но несмотря на серость столицы, в умах и сердцах юных офицеров еще зреет надежда. Они все еще с восхищением смотрят на Императора в ожидании перемен, которые им были обещаны, пусть и негласно, но ведь Александр понимает их необходимость. Он трезво мыслит, он победил тирана Наполеона и он хочет лишь блага для своей страны. Его Величеству стоит дать время, восстановиться после длительных военных действий и вот тогда....

Эти разговоры и мысли слишком часто занимают Сергея, как и его ближайшее окружение, они нередко обсуждают вариации этого "тогда" и каждый раз они совершенно разные. Единственное, что способно отвлечь офицеров от дум о будущем великой державы - бал. Так просто. Все они еще юные, романтично настроенные идеалисты (а кто-то отанется таким на долгие годы вперед, вплоть до 1825 года) и так легко ведутся на столь же юных прелестных созданий с тонкими изящными талиями, в кружевах и невесомых юбках, с веерами, за которыми прячут застенчивые взгляды и улыбки.

Сегодня именно такой день. Будничная суета казарм сменяется очарованием богатого убранства дома, принимающего гостей. Муравьев-Апостол теперь вхож в число тех, кого непременно желает видеть у себя на вечерах местное дворянство. Он и ранее имел равный им статус, происхождение и прочие почести, однако теперь он (как и многие другие офицеры) - герой войны. Освободитель. И более того, поручик в лейб-гвардии Семёновского полка. Это большая честь, служить в полку самого Императора. Отец определенно гордится своими сыновьями и не напрасно. Сергей - завидный жених, вот только не торопится связать себя узами брака, матушка хотела бы подобрать сыну достойную среди дочерей петербуржской знати партию, а он лишь смеется и просит ее повременить, ссылаясь на желание посвятить себя военной карьере, а жена непременно будет от сего важного дела отвлекать. Да и слишком он молод для того, чтобы думать о семейных хлопотах.

Повеса, как и прочие ваши друзья-офицеры, - эта фраза звучит так часто в доме Муравьевых-Апостолов, что отрицать ее Сергей давно не берется, и есть в ней доля правды. Офицеры молоды, стройны, хороши собой, будто на подбор. Проводят вечера в театрах, за играми в карты, бывает, в столичных салонах или на встречах с такими же юными умами, обсуждая последние новости Европы и, конечно, же Петербурга, размышляя о будущем ближайшем и далеком, еще туманном. Вот и сейчас, они стоят чуть поодаль, наблюдая за танцующими парами, обращая внимание на барышень, улыбаясь им и при этом, оставаясь будто отстраненными от происходящего. Сергей окидывает залу взглядом, задерживаясь на одной особе, что отвечает ему взаимностью. В ее глазах читается ... любопытство (?). Муравьев улыбается, едва заметно склонив голову в знак почтения. Она тут же отводит взгляд, а он отмечает, как она хороша - длинная тонкая шея, хрупкие плечи, копна светлых волос, уложенных в модную, среди столичных девушек, прическу и большие оленьи глаза, которые она тут же прячет. - Простите, господа. - Серж улыбается сослуживцам и покидает их, теряясь среди гостей вечера. Он непременно должен поймать это прелестное создание и узнать ее имя, иначе не видать ему покоя до следующего приема.

Найти ее оказывается не так просто, она скрывается от лишних глаз в нише у окна. Остановившись в нескольких шагах, Муравьев медлит, собираясь духом. Покорять Париж было куда проще, чем попытаться покорить девичье сердце. Вдох. Он делает шаг вперед, обращаясь к незнакомке, - простите... извините, что побеспокоил Вас. Я увидел Вас в толпе и ... понял, что не прощу себе, если не узнаю Вашего имени. - Она оборачивается и Сергей замечает, как блестят ее глаза. Он сводит брови, чуть склоняя голову набок и, с нескрываемым беспокойством в голосе, спрашивает. - У Вас все хорошо? Я могу Вам чем-либо помочь? Простите, если помешал Вам. Не хотел. Признаться, я долго набирался смелости, чтобы подойти к Вам и пригласить на танец. Вы не откажете мне в удовольствии танцевать с самой красивой девушкой этого вечера, а возможно... и всего Петербурга?